Источник Сафуанов, Ф.С., Русаковская О.А. Харитонова, Н.К., «Психолого-психиатрическая экспертиза по судебным спорам между родителями о воспитании и месте жительства ребенка», М., 2011.
Опубликовано в 2011 г.
ПРИМЕРЫ СУДЕБНЫХ ЭЕСПЕРТИЗ ПО ДЕЛАМ О ВОСПИТАНИИ ДЕТЕЙ, СВЯЗАННЫХ С ОТЧУЖДЕНИЕМ РОДИТЕЛЯ
Случай 1.
Психологическое индуцирование. При наличии психологического индуцирования изложение ребенком сведений об отдельно проживающем родителе и отношениях с ним эмоционально насыщенно. Обвинения, которые предъявляет ребенок к родителю, часто не подтверждаются материалами гражданского дела и результатами экспертного освидетельствования родителя, но полностью соответствуют тем обвинениям, которые предъявляет к отвергаемому ребенком родителю его бывший супруг.
Наличие у ребенка негативного отношения к отдельно проживающему родителю вследствие некритичного принятия мнений и оценок значимых взрослых при его идентификации с ними можно проиллюстрировать следующим примером.
Экспертиза проводилась несовершеннолетнему Ш., 5 лет, и обоим его родителям. В период совместного проживания отец уделял ребенку много внимания, мальчик был к нему очень привязан. Родители подэкспертного проживали раздельно уже полтора года. Через месяц после того, как родители разъехались, отец договорился с матерью, что ребенок поживет у него несколько дней, однако в последующем сына не вернул, считая, что он обеспечивает ему лучшие условия для проживания и развития. В период проживания с отцом общение несовершеннолетнего с матерью было ограничено: отец не позволял ей видеться с ребенком наедине, ограничивал частоту и продолжительность встреч. Когда один раз она приехала без предварительного согласования, отец не пустил ее в квартиру, спросил у сына, хочет ли тот встречаться с матерью. Ребенок кивнул головой: «да», но ответил, что встречаться не хочет. На следующий день отец заявил матери, что они с сыном не хотят, чтобы она приезжала и больше он ей общаться с сыном не даст. На момент экспертизы ребенок больше года проживал с отцом, с матерью виделся крайне редко и нерегулярно.
Во время беседы мальчик говорил, что «хочет жить с папой, потому что больше его любит». На вопрос, почему он больше любит папу, отвечает, что «папа его любит, а мама – нет». Других причин того, почему он предпочитает жить с отцом, при направленном расспросе не называл. Он так думает потому, что «она к нам и не приходит». Говорил, что мама приезжала к нему всего два раза, покупала ему игрушки, «чтобы его забрать». При экспериментально-психологическом исследовании было установлено, что отношение ребенка к матери носит внутренне конфликтный характер с элементами негативизма. Было дано заключение, что данное отношение к матери связано с особенностями сложившейся семейной ситуации (отсутствие регулярных контактов с матерью), а также его вовлечением в хронически протекающий эмоциональный конфликт между родителями. Указывалось, что сохранение внутрисемейного конфликта может оказать негативное влияние на дальнейшее эмоциональное и личностное развитие несовершеннолетнего. Отмечалось, что, несмотря на высказываемое ребенком нежелание встречаться с матерью, а также чувство обиды на нее, у мальчика выявляется потребность в близких позитивно окрашенных взаимоотношениях с матерью, в связи с чем было рекомендовано проведение психокоррекционной работы, направленной на восстановление взаимоотношений несовершеннолетнего с матерью, а также изменение всей совокупности детско-родительских отношений.
Случай 2.
Факт активного настраивания ребенка против отдельно проживающего родителя был установлен в 13 семьях. Индукторами выступали в 6 случаях матери, в семи случаях – отцы. Наличие у ребенка негативного отношения к отдельно проживающему родителю вследствие активного настраивания можно проиллюстрировать следующим примером.
Экспертиза проводилась подэкспертному 3,6 лет. Родители подэкспертного проживали раздельно уже 2 года. Ребенок проживал с отцом и его сестрой. Несмотря на постоянные попытки матери вернуть сына или хотя бы увидеться с ним, участвовать в его воспитании, каких-либо контактов несовершеннолетнего с матерью отец не допускал. При проведении психолого-психиатрической экспертизы в гражданском деле по иску матери об определении места жительства ребенка несовершеннолетний держался пренебрежительно, без учета ситуации. На вопросы отвечал формально, односложно, «сквозь зубы». Цель экспертизы не понимал, в то же время заявлял, что знает, кто «все это подстроил»: его мать. Сообщал, что живет с папой и «мамой Викой», называя так сестру отца. Отношения с ними характеризовал как очень хорошие. Заявлял, что «Вика» – его «настоящая мама». О родной матери в беседе самостоятельно не упоминал. При целенаправленном расспросе сообщил, что у него есть «бывшая мама». Убежденно заявлял, что теперь она ему «не родная мама». Она его только родила, а заботился о нем папа (что не соответствовало материалам гражданского дела, показаниям свидетелей, характеристикам из дошкольного учреждения, которое посещал ребенок в период совместного проживания родителей). На дальнейшие вопросы отвечать отказался, говоря, что об этом «надо спрашивать у папы».
Дети более старшего возраста (младший школьный, подростковый) при высоком уровне психического развития, достаточном уровне личностной зрелости, отсутствии повышенной внушаемости, зависимости демонстрировали устойчивость к индуцирующему влиянию родителей и были способны к сохранению ранее сформированной устойчивой привязанности к каждому из них. Так, по словам подэкспертного И., 8 лет, «и мама и папа рассказывали что-то плохое про другого», но он этому верил «средненько».
Ситуацию, при которой ребенок утрачивает позитивное отношение к одному из родителей, с клинико-психологической точки зрения следует рассматривать как аномальную и создающую значительный риск нарушений психического развития ребенка. В связи с этим оставление ребенка, в соответствии с его желанием, с родителем-индуктором может противоречить его истинным интересам. В то же время передача ребенка на воспитание родителю, которого он на данный момент отвергает, может оказать серьезное психотравмирующее воздействие. В настоящее время в рамках экспертизы спрогнозировать вероятность и степень ухудшения психического состояния ребенка при передаче его на воспитание, в соответствии с его интересами, отвергаемому родителю не представляется возможным. Однако в исследованной нами выборке имелись два случая, когда данное решение было определено судом, и ребенок был передан отвергаемому родителю на воспитание.
Случай 3.
В данном случае подэкспертный Г., 10 лет, после ссоры между родителями, произошедшей, когда ему было 8 лет, остался проживать с отцом и бабкой. Мать подэкспертного со старшей сестрой ушла из дома. В период раздельного проживания отец общения подэкспертного с матерью и сестрой не допускал. Он и бабка по линии отца на протяжении полугода активно настраивали мальчика против матери. Бабка, обладающая выраженными психопатологическими особенностями, с которой мальчик проводил большую часть времени, рассказывала ему, что «будет Страшный суд», что «все Церкви надо сжечь», говорила, что его мать «дурная женщина». Ребенок, по его словам, «верил ей», «боялся Страшного суда», у него «было ощущение, что мать и сестра – чужие женщины», которые к нему «пристали». Когда мать как-то пришла к нему в школу, мальчик испугался, что она может его забрать, заперся в туалете, угрожал убить себя кинжалом. Через год после размолвки мать Г. помирилась с отцом, 9 месяцев они проживали совместно. Первое время мальчик не доверял матери, считал, что она ему «чужая», не является ему родной матерью. Примерно через месяц он поделился своими сомнениями со старшей сестрой, привязанность к которой у него сохранялась. Девочка разубедила его, рассказав, что сама помнит, как он родился. После этого постепенно стал лучше относиться к матери, «понял, что она настоящая». После очередной ссоры между родителями, во время которой отец кричал, бил посуду, угрожал матери, сказал отцу, что боится его. После того как мать решила расторгнуть брак, выразил желание проживать с ней и сестрой. При прохождении экспертизы в связи со спором об определении места жительства (истцом выступал отец) был убежден, что бабка по линии отца в то время, когда он проживал с отцом, пыталась его «околдовать», из-за чего он чувствовал себя вялым и сонным. При экспериментально-психологическом исследовании в личностной сфере мальчика выявлялись повышенная тревожность, боязливость, обидчивость, склонность к фиксации на негативных переживаниях, естественная возрастная внушаемость и ведомость, ориентация на мнения и оценки окружающих. Отношение к матери было теплым, принимающим; отношение к отцу носило внутренне негативный, отвергающий, дистанцирующийся характер.
В данном случае в период проживания с отцом у ребенка отмечалось индуцированное негативное отношение к матери, достигающее клинического уровня и проявляющееся рудиментами бредовых идей, сензитивными идеями отношения. Восстановлению позитивного отношения к матери способствовало совместное проживание с ней, характер ее непосредственного взаимодействия с ребенком, эмоциональная поддержка старшей сестры, к которой привязанность у ребенка была сохранена.
Случай 4.
В этом случае экспертиза проводилась отцу по иску об ограничении его в родительских правах в отношении старшей дочери. Подэкспертный Т. проживал в браке с 1997 г., от брака имел двух дочерей: 1997 и 2000 г.р. С 2003 г. родители проживали раздельно, отношения между ними были конфликтными, однако отец регулярно общался с дочерьми, забирал их на выходные дни. В 2004 г. мать девочек погибла в дорожно-транспортном происшествии. После ее гибели младшая дочь проживала с отцом, старшую же девочку забрали к себе родственники матери, которые настраивали ее против отца, говорили ей, что ее мать погибла, потому что «папа подрезал ее на машине», полностью ограничили их общение. Девочка считала отца виновником гибели матери, стала его бояться, когда видела отца или его родственников – «визжала, кричала, тряслась, падала в обморок». Отец обращался в суд с иском о передаче ему ребенка на воспитание, который был удовлетворен, однако решение суда исполнено не было. По делу было возбуждено исполнительное производство, которое было приостановлено по заявлению судебного пристава в связи с имеющейся медицинской справкой о том, что у девочки при осмотре врачом-психиатром выявлялись тревожность, негативизм, симбиотическая привязанность к родственникам. При осмотре девочка предъявляла жалобы на нарушение сна, устрашающие сновидения, страх, что отец внезапно заберет ее из детского сада или школы. Была тревожна, моторно беспокойна, у нее был сниженный фон настроения. Ей был установлен диагноз: «Острая реакция на стресс с преобладанием нарушений эмоций и поведения» (F 43.3), назначено лечение, дано заключение, что ей в настоящее время «не рекомендована смена лиц, с которыми она совместно проживает». С конца 2004 г. подэкспертный многократно обращался с жалобами на неисполнение решения суда в различные инстанции: к полномочному представителю Президента РФ в Центральном федеральном округе, Президенту РФ Путину В.В., Председателю Верховного суда РФ, Председателю Государственной думы РФ, Генеральному прокурору РФ и др. В судебном споре между ним и родственниками было назначено около 80 судебных заседаний. На фоне длительной субъективно значимой психотравмирующей ситуации у подэкспертного Т. развилось острое бредовое психотическое расстройство в форме психогенного параноидного психоза (F 23.3), в состоянии которого он нанес двум родственницам бывшей жены множественные проникающие ранения грудной клетки, относящиеся к тяжкому вреду здоровья, опасному для жизни. Комиссией экспертов было дано заключение, что Т. в период, относящийся к инкриминируемому деянию, не мог осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. В связи с возможностью причинения иного существенного вреда, опасностью для себя и других лиц, необходимостью постоянного наблюдения и лечения ему было рекомендовано принудительное лечение в психиатрическом стационаре специализированного типа, где он находился до июня 2007 г., после чего в связи с улучшением состояния, отсутствием общественной опасности был переведен в психиатрический стационар общего типа. В июне 2007 г. дочь подэкспертного в беседе с сотрудниками органов опеки и попечительства сообщила, что чувствует себя хорошо, ей нравится жить у дяди, который ее очень любит и хорошо к ней относится. На вопрос, хочет ли она вернуться к отцу, ответила категорическим отказом. Пояснила, что отец постоянно обижал маму. С сентября 2007 г. Т. был переведен на амбулаторное принудительное наблюдение и лечение у психиатра по месту жительства. 13 декабря 2007 г. дочь подэкспертного была передана на воспитание своему отцу. Согласно рассказу подэкспертного, когда ее привели судебные приставы по месту жительства отца, у нее «была истерика», она плакала, кричала, что все «мрази», «дебилы», она не хочет жить с ним в одном доме. Говорит, что, чтобы облегчить ей привыкание, он первые два дня старался проводить дома меньше времени. Первую ночь девочка спала, не раздеваясь, боялась мыться. На следующий день, когда семья пила чай с тортом, она вышла из своей комнаты и молча к ним присоединилась. Рассказывает, что примерно через неделю девочка жаловалась отцу на то, что ей очень тяжело, один раз она сказала: «Если бы вы знали, что у меня в голове делается». Сначала она не помнила периода жизни с семьей, считала, что всегда жила с родственниками по линии матери, но уже через неделю «стала вспоминать то, что было раньше». Рассказывает, какие действия он предпринимал, чтобы дочь освоилась дома. Ей купили хомячков, попугайчиков, много новых вещей, они ходили вместе в кафе, в цирк. К ней все тепло относились. При опросе в судебном заседании в ноябре 2008 г. девочка сообщила, что любит папу, хочет с ним жить, ей комфортно с ним находиться. Она его не боится, он хорошо относится к ней и сестре. Подчеркивала, что хочет жить с папой, а не с дядями, потому что с ним лучше.
Таким образом, несмотря на то, что в период раздельного проживания у девочки было сформировано устойчивое отвергающее отношение к отцу, после передачи ее ему на воспитание, вопреки ее желанию, но в соответствии с ее интересами, она достаточно быстро адаптировалась, у нее не произошло стойкого ухудшения психического состояния, через некоторое время негативное отношение к родителю сменилось позитивным. С нашей точки зрения, этому способствовали такие индивидуально-психологические особенности отца, выявленные при экспериментально-психологическом исследовании, как: эмоциональная вовлеченность в ситуацию, эмотивность, высокий мотивационный и операциональный контроль поведения и эмоциональная устойчивость, проницательность в мотивировках окружающих, высокий уровень понимания мотивов поведения окружающих и целевая опосредованность собственного поведения, высокая способность к эмпатии, высокий уровень родительской компетентности.
Случай 5.
Экспертиза проводилась девочке, 10 лет, в гражданском процессе по иску отца к матери о передаче ему ребенка на воспитание. Родители проживали раздельно уже 6 лет. В период раздельного проживания отец регулярно общался с подэкспертной и ее старшим братом, 15 лет. Спустя 2 года после развода дети провели 2 месяца в деревне с отцом, после чего брат подэкспертной по своему желанию стал проживать с ним постоянно. В судебном заседании в гражданском деле по иску матери к отцу об определении места жительства детей с ней мальчик пояснил, что стал проживать с отцом добровольно, т. к. ему с ним интересно, отец занимается его воспитанием, интересуется учебой. После того как он стал проживать с отцом, у него улучшилась учеба, отец возит его на разные детские мероприятия, на отдых за границу. Говорил, что любит и маму, и папу, но желает проживать с отцом. Решением суда место жительства мальчика было определено с отцом, подэкспертной – с матерью. Через 2 года после этого отец подэкспертной обратился в суд с иском об определении порядка общения с дочерью, указав, что бывшая супруга препятствует их общению, оказывает на девочку «психическое воздействие, чтобы препятствовать ее желанию общаться с отцом и братом», в дальнейшем обратился с иском о передаче ему ребенка на воспитание. При экспериментально-психологическом исследовании было установлено негативное отношение девочки к отцу: она не включала его в состав семьи (фигура отца отсутствовала на «рисунке семьи», в ЦТО понятие «мой отец» девочка ассоциировала с черным цветом, одним из отвергаемых ею и связанным с понятиями «смерть», «горе», «зло», «боль»; на картинках методики Рене Жиля, где фигура отца задана изначально, девочка помещала себя на значительном от него расстоянии). При клинической беседе подэкспертная была напряжена. Рассказывала, что дома раньше были хорошие отношения: «мир и покой»; они всей семьей проводили вместе выходные, ходили в развлекательные комплексы. Говорила, что отец был добрый, хороший, любил маму, любил ее, все было спокойно, с обоими родителями у нее были близкие отношения, она одинаково любила обоих, хотя мама проводила с ней больше времени. Сообщала, что потом отец стал реже бывать дома, перестал ночевать, потом познакомил ее со сводной сестрой, которая была на 2 года ее старше. Переживала из-за этого, чувствовала, что ее «как будто лишили мамы». В возрасте 5 лет жила несколько дней с отцом, сводной сестрой и ее матерью на даче. Рассказывала, что вела себя внешне спокойно, играла со сводной сестрой, у нее были со всеми хорошие отношения, но «внутри очень сильно переживала». После возвращения домой с матерью на эту тему не разговаривала, потому что предполагала, что ей это будет неприятно. По поводу своих отношений с отцом в настоящее время была убеждена, что отец не хочет с ней видеться, а просто «хочет сделать неприятное маме». Утверждала, что мать предоставляет ей свободу, чтобы она, если вдруг захочет, могла встретиться с отцом. В то же время уточняла, что если она захочет встречаться с отцом, матери это будет неприятно. Подчеркивала, что не хочет с ним видеться не только потому, что это будет неприятно матери, но и потому, что он кричал на мать и бабушку. В беседе, говоря об отце, демонстративно избегала называть его «папой». На вопрос пояснила, что «папа – более ласковое слово».
Случай 6.
Особый интерес представляют случаи, когда девочки младшего подросткового возраста непосредственно после развода родителей вследствие вовлечения в родительский конфликт утрачивают существовавшую ранее привязанность к матери, формируя резко негативное, отвергающее отношение к ней. Охваченность осуждением матери, неоправданной и преувеличенной критикой достигает психопатологического уровня и может быть расценена как сензитивные идеи отношения. Во взаимоотношениях с отцом прослеживается отчетливая сексуализация поведения.
В качестве иллюстрации приведем следующее клиническое наблюдение.
Подэкспертная Т., 10 лет, была освидетельствована комиссией экспертов в связи с гражданским делом по иску ее матери к отцу об определении места жительства девочки. Родители проживали раздельно уже больше года. Девочка, в соответствии со своим желанием, проживала с отцом, от общении с матерью отказывалась, при встречах с матерью – демонстрировала свое негативное к ней отношение. Во время клинической беседы была эмоционально напряжена, охвачена переживаниями, постоянно возвращалась к значимым для нее обвинениям матери. С категоричностью, эмоциональной охваченностью заявляла, что та ее постоянно била: давала подзатыльники, могла ударить кулаком в нос, била пряжкой ремня. В день рождения мама пожелала ей, чтобы она «сгорела», чтобы у нее «ничего не получалось». Подчеркивала, что это могут подтвердить ее подруги, называла их фамилии. Анамнестические сведения сообщала избирательно, интерпретировала их с позиции отвергающего отношения к ней матери. Подчеркивала, что ею всегда занимался отец, что не соответствовало объективным материалам гражданского дела. Утверждала, что не может вспомнить ни одного приятного эпизода, связанного с матерью, даже когда она была маленькая. С убежденностью заявляла, что мама всегда «проявляла то, что она меня не любила». Рассказывала, что мать постоянно ее обзывала дурой, крысой, сволочью и т. п., кричала ей: «Эй ты, крыса, куда полезла?» Утверждала, что всегда считала ее «самой злой на свете мамой», «все равно любила ее, но на десять процентов, а на девяносто – ненавидела». Некоторые высказывания девочки имели характер психопатологических. Так, демонстрировала якобы имеющуюся у нее на носу «неровность», которая, по ее мнению, образовалась после того, как мама ее ударила кулаком. Описывая ситуацию, предшествовавшую разъезду родителей, занимала обвиняющую мать позицию. Рассказывала, что мама «начала долбить технику, выкидывать продукты из холодильника», выгнала отца из дома; во время скандалов между родителями она старалась спрятаться, потому что мама «могла швырнуть ножом или сковородкой». «Когда она бесится – она может все». Рассказывала, как в течение недели они с отцом ежедневно обсуждали совместные планы на переезд. Подчеркивала преимущества своей жизни с отцом. Говорила, что очень сильно любит папу, а папа – ее. Они никогда не ругаются. Несколько раз за время беседы повторила, что они с папой «живут богато», папа ей все покупает. Выказывала нежелание видеться с матерью, встречаться, разговаривать с ней по телефону. Утверждала, что когда ее видит или слышит – начинает волноваться, боится, что мама ее «куда-нибудь утащит и вколет шприц с успокоительным». С целью подтверждения того, как она нервничает при общении с матерью, говорит, что один раз во время разговора с ней «порвала бумажку». Заявляла, что после того как суд примет окончательное решение (чтобы она проживала с отцом), она хотела бы, чтобы у нее «была мама» (имея в виду новую жену отца): добрая, которая будет ее любить, о ней заботиться. С родной матерью, если это необходимо, «готова типа поддерживать отношения», видеться с ней «один раз в месяц для галочки».
При исследовании индивидуально-психологических особенностей у подэкспертной были выявлены демонстративные тенденции в виде стремления привлечь к себе внимание, произвести благоприятное впечатление на окружающих. Для нее были характерны активность, общительность, амбициозность, высокий уровень притязаний, завышенная самооценка, наряду с признаками повышенного психического напряжения, связанного с конфликтной семейной ситуацией, склонностью к защитной агрессии, тенденцией к вытеснению негативных переживаний.
СТАТЬИ ПО ТЕМЕ
АДВОКАТ ЕВГЕНИЙ ТАРАСОВ О НАЦИОНАЛЬНЫХ ОСОБЕННОСТЯХ СУДЕБНЫХ СПОРОВ О ДЕТЯХ
ДОКТОР СЬЮЗАН ХЕЙТЛЕР. ДВА КЛАССИЧЕСКИХ СУДЕБНЫХ ДЕЛА О РОДИТЕЛЬСКОМ ОТЧУЖДЕНИИ
ДОКТОР ВИЛЬФРИД ФОН БОХ-ГАЛЬХАУ. ДВА ПРИМЕРА ИЗ ПРАКТИКИ СУДЕБНЫХ ДЕЛ О РОДИТЕЛЬСКОМ ОТЧУЖДЕНИИ
ДОКТОР СТЕНТОН САМЕНОВ. КАК СУДЬЯ МОЖЕТ ОСТАНОВИТЬ ОТЧУЖДЕНИЕ И ДЛЯ ЧЕГО НУЖЕН ЭКСПЕРТ-ПСИХОЛОГ
Комментариев нет:
Отправить комментарий